— Вы занимаете руководящие должности в нескольких крупных российских компаниях. На ваш взгляд, приглашение женщины на такие позиции — это мода, необходимость продемонстрировать гендерное равенство или дань вашим финансовым и управленческим талантам?
— В данном контексте я о себе совершенно не думаю как о женщине, таком «разбавителе» гендерной консистенции, а думаю только как о профессиональном директоре. Например, акционеры Московской биржи предложили мне пост директора как человеку, который хорошо понимает финансовые рынки и может внести свой вклад в работу биржи, потому что обладает соответствующим багажом знаний. Уникальность моей карьеры и моей позиции в том, что я прожила половину жизни здесь, а половину — за границей. Я — бикультурный человек, который хорошо понимает и чувствует обе стороны.
Скоро у меня закончится мандат в Московской бирже (независимый директор может быть в совете директоров не более семи лет . — Прим. Plus-one.ru), и я номинировала на свое место двух потенциальных «наследниц». Они талантливые профессионалы. Наблюдательному совету биржи нужна такая диверсификация. Гендерное равенство — это не мода, а современный подход к ведению бизнеса. Например, для моей 14-летней дочери уже не существует вопроса равенства полов. Миллениалы не думают, что нужно дать женщине слово, они удивляются, когда его не дают.
К сожалению, в России превалируют компании старых индустрий. Но в таких компаниях, как Ozon, «Яндекс», «Полюс», где гораздо моложе акционеры и руководители, вопросы: «А зачем нам гендерное равенство?» — просто считаются хамскими.
— Нужно ли законодательно закреплять гендерное равноправие в руководстве компаний? Или это излишняя мера, которая приведет к появлению зиц-представителей в советах директоров и прочих органах управления?
— Любую реформу лучше проводить изнутри, так она воспринимается более органично. Вопрос о присутствии женщин в правлении я задаю во всех компаниях, где являюсь директором. Если через пять лет не будет изменений, то я абсолютно не против появления квот. Но может возникнуть проблема, как в Норвегии, — обнаружится нехватка квалифицированных директоров среди женщин.
Проблема финансового сектора в том, что там женщин и с самого начала было немного, а еще они выбывают из процесса во время материнства. В итоге в руководстве их практически нет.
Чтобы у нас были женщины-директора, нам нужно поддерживать женщин на всех уровнях. У нас достаточно много молодых менеджеров, которые готовы получить образование, необходимое для того, чтобы взять на себя большую ответственность. Мы, в частности, работаем над этим в «Полюсе»: у нас есть программа для мужчин и для женщин, в которой подразумевается менторство и дополнительное образование, есть свой корпоративный университет. Она существует для того, чтобы наши сотрудники могли стать «руководителями с большой буквы».
В России, к сожалению, сложился культ мужчин: он должен что-то возглавлять, а женщина должна его поддерживать. На Западе такого нет. Кроме того, только в России женщина имеет право уйти в декрет на год или даже три. В других странах официальный декретный период очень короткий, он длится несколько месяцев, а затем женщина снова выходит на работу. Женщина в России часто испытывает чувство вины, если она не стопроцентная мама, из-за давления общественного мнения и сложившихся стереотипов. Но если вы хотите стать руководителем, вы должны уходить от этих гендерных ролей.
— Наличие женщин в топ-менеджменте может улучшить показатели компании?
— Я вам так скажу, вопрос не только в показателях, а в корпоративной культуре: когда есть женщины в комнате, мужчины меньше хамят. Кроме того, когда один из директоров на совете отчитывает другого, женщине проще вмешаться. Защищать других мужчин мужчинам же не так просто, при этом грубые ремарки демотивируют других людей, сидящих в комнате. У женщин больше развита эмпатия, эмоциональный интеллект, который помогает компенсировать резкие слова, восстанавливать спокойную обстановку в коллективе и перевести общение в конструктивное русло.
Что касается финансовых показателей, в портфельном менеджменте есть такое понятие, как data mining: это когда вы выискиваете в отчете цифры, которые подтверждают ваш тезис. Для поддержания социальной культуры гендерное равенство — хорошая вещь, но доказать это через цифры тяжело.
Я работала на Уолл Стрит с 1990-х годов, то поведение, что тогда позволялось мужчинами в коллективе, сейчас абсолютно недопустимо. Скоро в России произойдет то же самое. Некоторые вещи постепенно исключаются из культуры, потому что людей начали увольнять за неправильные слова или неподобающие действия.
— Недавно в Россию пришла международная ассоциация Women in mining. Как такие организации помогают решать вопрос гендерного равенства?
— Такие ассоциации, прежде всего, создаются для того, чтобы способствовать профессиональному росту и развитию женщин, при этом они могут быть такими менторскими клубами, где женщины поддерживают друг друга и обмениваются опытом. Ведь очень часто женщина просто не поднимает руку, потому что сама себя недооценивает. Например, меня недавно выбрали председателем совета директоров «Детского мира». Мне предлагали другую позицию, но мне была интересна именно эта, и я сама стала на нее претендовать.
У меня правильная самооценка, я могу признать, что у меня есть, а чего у меня нет, но к чему я готова стремиться и какие новые знания для этого получать. Смысл женских движений в том, чтобы кто-то сказал, что ты уже готова на этот карьерный шаг. Кстати, стоит отметить, что для мужчин зачастую важнее сама должность, такой статусный маркер, а не то, чем он будет на ней заниматься.